Театр «революционного» шторма. Часть 10
Ранее: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9.
Зрители как бы непосредственно вовлекались в жизнь театра. Они первыми высказывали суждения о подготовленных спектаклях. Они входили за кулисы, обсуждали вместе с актерами их планы, высказывали свои пожелания. А ведь это был как раз тот самый рабочий зритель, ради которого создавался театр. С ним-то и устанавливалась вновь тесная внутренняя связь. Показательно, что за один 1926 год состоялось 35 заседаний Художественного совета.
Не раз случалось так, что Художественный совет решал вопрос о принятии или отклонении той или иной пьесы. Некоторые из членов Художественного совета первых лет, как, например, токарь Первого Подшипникового завода А. Д. Данилов, стали друзьями театра на долгие годы. Опыт театра имени МГСПС переняли другие коллективы. Зрительские художественные советы при театрах вскоре получили самое широкое распространение в Москве, Ленинграде и многих других городах.
Еще одной новой формой работы со зрителями явились систематически устраиваемые зрительские конференции. На них собиралось до тысячи участников. В отличие от совета это была, хотя и реже действующая, по чрезвычайно широкая, массовая форма контакта со зрителями. На конференциях разгорались жаркие споры, дискуссии. Они переходили в печать.
Любимов-Ланской попробовал также сформулировать главные пункты творческой программы театра. «Искусство театра — самое народное искусство, — писали мы тогда, — и настоящий народный театр — это театр политический, театр пролетариата, театр, стремящийся в художественной форме отобразить насущнейшие потребности и жгучие проблемы своего времени, стать трибуной ведущего класса, пропагандистом его идей и рупором борьбы с остатками отживающего строя»,— вспоминал он впоследствии. Две задачи считал он основными. Первая — «создание репертуара, проникнутого идеологией победившего класса, отражающего героику прошлого и повседневного строительства, организующего тем самым психику зрителя вокруг боевых задач современности, заставляющего его верить в будущее социалистического строительства». И вторая — воплощать этот репертуар в доступной зрителям, самой простой форме. «Мы всегда стремились революционные идеи спектакля облекать в реалистическую форму, считая, что такая форма скорее и полнее дойдет до зрителей. Мы всегда считали, что реалистический спектакль может наиболее конкретно и убедительно вскрыть и показать те глубокие процессы, которые происходят в психоидеологии современного общества, современного человека. Только реалистический театр может глубоко и правдиво показать нашу действительность, не прикрашивая ее и не идеализируя», — писал Любимов-Ланской. Творческая программа театра формировалась как программа современного, тесно связанного с жизнью реалистического искусства.
Театр продолжал работу в трудных материальных условиях. Но, несмотря на это, он хотел, чтобы посещение его спектаклей не было обременительным для трудящихся. К началу нового сезона 1925/26 года была установлена средняя стоимость билета в один рубль (от 30 коп. до 1 руб. 60 коп.) — минимальная в Москве. Из общего числа 1200 мест театр имел 860 мест абонементных, которые распространялись среди рабочих и служащих.
А что ставить? Вопрос репертуара снова возник перед театром во всей своей насущности и остроте.
Как и Прокофьев при организации театра МГСПС, Любимов-Ланской мечтал о насыщенных социальным содержанием театральных представлениях, которые запечатлели бы важные этапы классовой борьбы, революционного движения, возглавляемого пролетариатом. Опыт инсценировки романов не манил его. Он решил обратиться к современной советской исторической драматургии. Попытка представлялась интересной, но результаты ее были заведомо ограниченными в силу несовершенства советской исторической драмы того времени.
Советская историческая пьеса широко шла на сцене в двадцатые годы. История служила материалом для создания созвучных революции и современности произведений. К прошлому обращались авторы и театры, стремясь осмыслить грандиозные исторические события настоящего. Но историческая пьеса только еще подходила к решению главной задачи — изображению народа как основной, движущей силы истории. Сказывалась и слабость современной исторической науки, в частности влияние «школы Покровского» с ее вульгарно-социологическими взглядами на историю. В поисках формы историческая драма г трудом освобождалась от привычных увлечений острыми мелодраматическими ситуациями, эффектными любовными интригами. Попадалось немало и пьесок откровенно развлекательных, передающих придворные анекдоты.