Театр им. Маяковского (Часть 4)
Начало: часть 1, часть 2, часть 3
Но за несколько дней до закрытия сезона – 15 мая 1923 года – Театр Революции показал спектакль, в котором полно, ярко и
глубоко проявились творческие возможности молодого коллектива, его гражданские устремления. Это был спектакль «Доходное место», поставленный Мейерхольдом к столетию со дня рождения А. Н. Островского и ставший одной из наиболее значительных работ театра.
Мейерхольд, за которым закрепилась репутация ниспровергателя театральных норм и традиций, продемонстрировал своим спектаклем глубокое уважение к прошлому русского театра, искреннее желание и умение использовать его огромные художественные достижения. Спектакль нес на себе печать реалистических традиций русской сцены и вместе с тем отличался новизной и свежестью.
«Доходное место» театр прочитал как остросоциальное произведение, изобличающее уродство общественных отношений и нравственных норм в собственническом мире. Всем своум образным строем спектакль подчеркивал и усиливал обличительное начало пьесы Островского.
Многие сцены были выстроены Мейерхольдом с удивительной пластической выразительностью и стали символом угодничества и подхалимства: молодой чиновник Белогубов, поднимаясь по винтовой 
лестнице, низко кланялся на каждом ее повороте Юсову, а сам Юсов шел к дверям сановного Вышневского, постепенно сгибая колени, все ниже и ниже склоняясь, и вползал в кабинет на четвереньках.
Главный образной силы и масштабности мысли достигал Мейерхольд в кульминационной сцене спектакля – в трактире (не случайно ее описание и анализ содержались во всех рецензиях). Компания подвыпивших чиновников, лебезя и заискивая перед Юсовым, просила его сплясать «Барыню» – он снисходительно соглашался и не торопясь, важно и с достоинством делал несколько движений, затем в пьяном кураже начинал плясать шумно, неистово, а под конец, в дикой пляске, он выхватывал у сидевшего за столом Жадова газету и поджигал ее на подносе. Желтое пламя выхватывало из темноты то самодовольное лицо Юсова, то угодливые физиономии чиновников, то равнодушные лица половых, а в стороне сидел и беззвучно рыдал Жадов. Критики справедливо отмечали, что обыденная жизнь в этом спектакле становилась страшной и жуткой.
Этому миру жестоких лихоимцев противостояли Жадов и Полинька, свежо и по-новому сыгранные А. Горским и М. Бабановой. Жадов не был прямолинейным и скучным резонером, каким он представал в иных постановках «Доходного места», – чистый и немного наивный юноша, он искренне верил в доброту, верность, честность. Беззаботная и шаловливая Полинька доверчиво вслушивалась в слова Жадова, сменившие уроки практицизма ее мамаши. Оба они – и Жадов и Полинька – резко, контрастно противостояли Юсовым и Белогубовым.
При всей яркости и образной выразительности пластических решений Мейерхольда это был актерский спектакль. Все постановочные средства были подчинены задаче раскрытия человеческих характеров. И актеры Театра Революции оказались достойными соратниками режиссера. Первыми среди них были Д. Орлов и М. Бабанова.
Высокой степени обобщения Орлов в роли Юсова достигал благодаря психологической достоверности найденного характера, полноте его проявлений. Актер шел от частного, бытового к общему, социально обобщенному. Заострение образа происходило почти незаметно – бытовая интонация естественно и органично переходила в гротеск, в сценич
еский символ, не нарушая при этом правды характера.
Интересную и свежую сценическую трактовку роли предложил режиссер Бабановой. Ее героиня – чистая, наивная и простодушная девочка-подросток, впервые в жизни полюбившая и оттого озаренная радостью и беззаботным весельем. По слову современного критика, в ее грациозном изяществе – вся прелесть юности, которой не коснулась еще пошлость ее среды. Даже хитрость, преподаваемая матерью, у нее наивна, а капризность – обаятельна. Тонким и изысканным по рисунку был эпизод ухода Полиньки от Жадова. Наученная мамашей, она требовала от него нарядов, обеспеченной жизни и грозила разрывом, она даже уходила, но на каждой ступеньке лестницы останавливалась, кокетливо играла зонтиком и шляпкой, незаметно поднималась на одну ступеньку, затем, обнаружив это, вновь спускалась – все уходила и не могла уйти. Обаятельную и наивную простушку актриса наделила сложным внутренним миром. Рядом с чистотой и прямодушием в ней вдруг обнаруживались деспотизм, неосознанная жестокость. И тогда в образе отдаленно, но ощутимо звучали драматические ноты.
Спектакль отличался стройным актерским ансамблем, каждая роль была сыграна в полном соответствии с общим прочтением пьесы, с режиссерским замыслом. Мейерхольд высоко оценил и Вышневского – С. Юренева, и Жадова – А. Горского (вскоре эту роль стал играть Т. Соловьев), и Вышневскую – Б. Рутковскую, и Белогубова – В. Зайчикова, и Досужева – П. Старковского, и Кукушкину – В. Марченко. Режиссер добился гармонии и цельности всех компонентов спектакля: действия, слова, света, звука. Активными помощниками его явились художник В. Шестаков и композитор Н. Попов.
Продолжение: часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27