Ежегодник Малого театра 1955-1956. Деятельность Малого театра в 1955-1956 годах. Когда творят единомышленники. Часть 5
Спектакль Малого театра «Деньги» убедительно говорит о тех богатых возможностях для самостоятельного, свободного творчества, которые открываются перед мастерами сцены при встрече с жизненно правдивыми, художественно яркими драматургическими образами, в то же время еще и еще раз подтверждает зависимость театра от писателя, образов сценических от образов драматургических.
Образ Прасковьи Шарабай, созданный В. Н. Пашенной, является крупной творческой удачей актрисы. Артисткой достигнута та степень перевоплощения в образ, слияния с изображаемым лицом, когда искусство и мастерство становятся неуловимыми и незаметными. Перед нами живая, реальная Шарабаиха — властная и грубая, жестокая и юродствующая, жадная и настырная, но удивительно умело скрывающая свое хищническое нутро под мягкостью и приветливостью обхождения, старушечьим благолепием и умиротворенностью.
Степень перевоплощения... Не узнать Пашенную на сцене почти невозможно, и, глядя на нее в роли Шарабаихи, мы, конечно, сразу же узнаем актрису, которую совсем недавно видели в горьковской Вассе Железновой и уже давно в треневской Любови Яровой, ромашовской Ирине Дубравиной, в шиллеровской Марии Стюарт. В «Деньгах», как и везде, актриса идет от себя, творит из себя, но именно творит, а не остается самой собой лишь в новых жизненных обстоятельствах. Шарабаиха, как и каждый из предыдущих образов, созданных В. Н. Пашенной, представляет собой новый, своеобразный, неповторимо индивидуальный характер.
Пашенной удается передать все своеобразие поведения Шарабаихи в различных положениях и ситуациях, все разнообразие оттенков ее отношения к разным людям. О, это женщина не только жадная и жестокая, но и хитрая, изворотливая, дальнозоркая, цепкая и живучая! И все это так присуще ей, настолько въелось в ее кровь, что, творя подлости, она искренне считает, будто иначе и жить нельзя и поступать неразумно.
Показывая различия, подчас чрезвычайно резкие, в отношении Шарабаихи к разным людям, Пашенная раскрывает и подчеркивает многогранность этого образа. Грубо и злобно, не скрывая своих хищнических вожделений, вырывает Шарабаиха деньги у снохи Ольги (Ю. Бурыгина). Юродствуя, со слезами в голосе, говорит она с Семеном (А. Ларионов), всячески стараясь разжалобить его, сыграть на сыновних чувствах. Умильно, едва ли не сердечно беседует Прасковья с больным председателем колхоза Татарниковым. С необузданной горячностью и страстной жадностью толкает она сына Василия на браконьерство и разбой ради денег, ради наживы. И из всех этих, казалось бы, очень разных, чуть ли не взаимоисключающих одна другую черт складывается образ целостный, крупный, не оставляющий тени сомнений в своей житейской достоверности.
Не раз на своем актерском веку Пашенной приходилось играть женщин грубых и эгоистичных, корыстолюбивых, лицемерных и подлых: Кукушкину («Доходное место»), Мурзавецкую («Волки и овцы»), Меланью («Растеряева улица») и многих других. Талантливый советский художник, обогащенный современным жизненным опытом, Пашенная образом Шарабаихи, метко, попадая в цель, зло и убедительно показала, как в сегодняшних условиях, в нашей среде прячутся и изворачиваются жадность, эгоизм, страсть к наживе. Вот почему особенно обидно, что в последнем акте драматург сделал Шарабаиху едва ли не безучастной свидетельницей происходящих на сцене событий: на ее глазах убит Семен, арестован Василий... Что владеет Шарабаихой: злоба загнанного и затравленного зверя, отчаяние матери, кипучая страсть к борьбе и драке или внезапное сознание неверно и напрасно прожитой жизни? Ведь обо всем этом Пашенная (найди она в драматургическом материале последнего действия хоть сколько-нибудь реальные возможности!) могла бы интересно и ярко, свежо и смело рассказать зрителям, еще больше расширив и углубив наши представления о людях, подобных ее героине.
Другие части этой главы: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9.
Все части книги.