"КОНСЕРВАТОРИЯ" (1966 год) (Часть 10)
Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9
В 1871 году дирекция РМО снова обратилась в Городскую думу с ходатайством о финансовой поддержке, указывая на то, что лишь консерватория не получает субсидии от города Москвы в виде какой-либо ощутимой суммы. Существовать на доходы от концертов и частные пожертвования консерватория не может и терпит значительные материальные затруднения, тогда как московские театры, получающие от города субсидию в сумме пятидесяти семи тысяч рублей, в сущности не нуждаются в ней. В результате этого были установлены ежегодные взносы Думы на нужды консерватории в сумме двадцати тысяч рублей. Оставшуюся сумму в тридцать семь тысяч рублей комиссия постановила использовать на организацию хоровых классов в городских училищах (о чем также просили консерватория и РМО). Так консерватория получила некоторую помощь от города.
И все же этого было недостаточно. В начале 70-х годов Московское отделение РМО находилось в состоянии непрерывного дефицита, причиной которого были расходы на содержание консерватории. В городских общественных кругах стали упорно говорить о закрытии консерватории. Однако Н. Г. Рубинштейн со своими сотрудниками по дирекции РМО решил использовать все возможные пути для увеличения доходов, но ни в коем случае не допустить закрытия консерватории. Главной задачей было – получить постоянную правительственную субсидию. Для этого надо было широко показать успехи консерватории и сделать их известными в высшей придворной сфере, вплоть до самого царя. Оперный класс консерватории, подготовивший в 1869 году удачную постановку «Ивана Сусанина», мог сыграть решающую роль. Особые надежды директор возлагал также на спектакль «Орфей», который летом 1972 года посетил сам царь вместе с наследником. Результатом было назначение правительственной субсидии Московской консерватории на пять лет в сумме двадцать тысяч рублей ежегодно. Впоследствии срок был продлен. Материальное положение консерватории упрочилось и вопрос о ее закрытии больше не ставился.
С середины 70-х годов стабилизируется и внутренняя жизнь консерватории. Материальная обеспеченность, сохранение более или менее крепкого ядра основного профессорско-преподавательского состава, возрастающий авторитет консерватории в Москве – все это создало общее благоприятное положение для музыкального образования.
Рассматривая Устав Московской консерватории 1860 года и контракты с профессорами, которые заключала дирекция РМО, можно убедиться, что условия работы молодого учебного заведения были трудными. В этих документах на первый план выступают заботы о прочности организации дела, личные интересы подчинены интересам общественным. Так, пункт 4 Устава консерватории говорит о непосредственном подчинении всех работающих в консерватории ее директору, который избирается дирекцией РМО на три года и должен быть «непременно из артистов». В его обязанности входит: избрание старших и младших преподавателей, которых он представляет на утверждение РМО; наблюдение за преподаванием, прием учащихся, перевод их с курса на курс, одним словом, – всё, что касается учебной части.
Сосредоточение всех этих дел в руках директора, естественно, давало ему очень широкие полномочия и превращало его в художественного и хозяйственного руководителя учреждения – только такая централизация управления в консерватории и могла обеспечить правильную ичеткую организацию всего дела.
Устав содержит перечисление прав и обязанностей Совета профессоров, образуемого из старших преподавателей. Совет должен распределять учащихся по классам, утверждать экзаменационные программы учащихся и т. п. Директор являлся председателем Совета, и Совет обычно поддерживал решения Н. Г. Рубинштейна. С годами роль Совета делалась все более значительной.
Контракт, заключавшийся с профессорами, представляет собой любопытный и показательный документ, в котором ясно отражено трудное положение молодой консерватории. Профессора консерватории должны были обещать отказаться от частных классов, чтобы конкуренцией не ослабить консерваторию. Условие, особенно стеснявшее профессоров, было связано с регламентацией из артистической деятельности: профессор консерватории не мог без согласия Совета консерватории и дирекции РМО участвовать ни в каких концертах, кроме концертов РМО. Это было усилено дополнительными обязательствами о репертуаре профессора-артиста, утверждавшемся дирекцией, и о неустойке в случае, если артист не подчинится распоряжениям дирекции. Желание всемерно укрепить музыкальное просвещение в Москве заставило Н. Г. Рубинштейна (кстати, первым подписавшего этот стеснительный контракт) и других членов дирекции оградить от конкуренции концерты РМО, бывшие (кроме их просветительского значения) основным источником доходов, на которые существовала консерватория. Н. Г. Рубинштейн верно рассчитал, что, если публика будет ходить на концерты, устраиваемые артистами помимо РМО, то концерты Общества могут потерпеть материальные убытки, а это тяжело отразится на финансировании консерватории. Ограничение концертной деятельности профессоров-артистов было, таким образом, связано с грудным материальным положением консерватории. Однако было тут еще одно очень важное обстоятельство. Н. Г. Рубинштейн тщательно обдумывал программы симфонических и камерных собраний РМО, стремясь к расширению знакомства публики с лучшими произведениями классической и современной музыки. Как мы увидим дальше, руководитель концертов чуждался поверхностных модных пьес, какими нередко прельщались отдельные артисты. Думая в первую очередь о просветительском значении концертов в Москве, Н. Г. Рубинштейн пошел на ограничения артистических выступлений и контроль над репертуаром профессоров консерватории.
Дирекция РМО неоднократно подчеркивала, что консерватория – не коммерческое предприятие и что ее дело – принести большую общественную пользу. Отметая обвинение в произволе, дирекция ссылалась на права Совета. Запрещение же частных уроков было произведено не только из-за боязни конкуренции, а из «опасения преподавания несогласного с правилами музыкального искусства, принятыми в консерватории, отчего образовался бы разлад в преподавании, вредный для учащихся».
Приведенные примеры дают представление о сложности обстановки, в которой развивалась деятельность консерватории в первые годы чествования, о трудных условиях борьбы за направление ее работы, проводимой группой энтузиастов во главе с Н. Г. Рубинштейном.
В течение двенадцати лет консерватория существовала, руководствуясь Уставом 1860 года. Но жизнь во многом изменила положение консерватории и к 1878 году оказалось нужным внести в Устав изменения. Новый Устав был рассмотрен Министерством внутренних дел, «высочайшее утверждение» и введен в действие с 1879 года. Изменения коснулись многого, прежде всего сроков обучения в консерватории. Курс пения был сохранен по-прежнему пятилетним; значительно увеличился срок обучения в инструментальных классах: по фортепиано, скрипке и виолончели он возрос до девяти лет с разделением на два отделения (младшее с I по V курс и старшее – с VI по IX); срок обучения игре на арфе и контрабасе был установлен в семь лет.
Произошли изменения и в учебном плане по музыкально-теоретическим предметам, подсказанные опытом занятий предшествующих лет. Занятиям по элементарной теории отводилось полгода, однако для поступления в этот класс ученики должны были выдержать экзамен за два года сольфеджио. Класс сольфеджио продолжался три года. Специальный курс теории начинался по окончании общего курса гармонии и продолжался четыре года с разделением па дисциплины: контрапункт, фуга, формы, свободное сочинение и инструментовка.
Московской консерватории предоставлялось право иметь свои программы, отличающиеся от программ, принятых в Петербургской консерватории, однако утверждаться они должны были Главной дирекцией РМО в Петербурге. Профессора и преподаватели по новому Устану получили значительные преимущества. Лицам, преподающим в консерватории художественные предметы не менее шести лет, дано право именоваться профессорами и достигать почетного знания заслуженного профессора жалуемого «высочайшим» утверждением. Всем служащим консерватории дано было право считаться на государственной службе со всеми вытекающими отсюда льготами – наградами, пенсиями и т. п. Ученики, как и по Уставу 1860 года, имели освобождение от обязательной воинской повинности. Советы профессоров обеих консерваторий получили право присваивать выдающимся артистам знание почетного члена консерватории.
Принятие нового Устава, дававшего Московской консерватории большую самостоятельность, свидетельствовало о признании ее заслуг и успехов не только обществом, но и правительственными учреждениями. Устав 1878 года действовал более двадцати пяти лет.
Продолжение: часть 11 , часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34