Ежегодник Малого театра 1955-1956. Деятельность Малого театра в 1955-1956 годах. Проданная колыбельная. Часть 7
Такова расстановка сил, таково положение в доме Иенссонов, когда туда входит мир доллара в лице дельца и импрессарио Фейлана О'Фейлана.
Вот образ, который безоговорочно удался театру. В нем нет никаких разночтений, никакого спора с писателем. Человек, сотворенный С. Ме-жинским, при всей его омерзительности человек живой и весьма удобно чувствующий себя в этом мире, где, как он полагает, решительно все продается и покупается. Фейлан свято верит в могущество доллара, во всесильность корпорации «Лондон — Париж — Нью-Йорк». Самые эти слова он произносит торжественно и слитно, на одном дыхании, словно ощущая в них присутствие чего-то возвышенного. Фейлан — поэт «развлекательной индустрии», он вносит в свою мерзкую деятельность предприимчивость и размах. Он опытен в деле совращения, он психолог, великолепно чувствующий, когда наступает пора задеть ту или иную струну в душе очередной жертвы. В то же время есть в скороговорочке Фейлана, в том, как моментально он ориентируется в сложившейся обстановке, в его напористости какой-то привычный автоматизм. Десятки раз делал он одно и то же, пользовался теми же испытанными приемами, прельщая красотами своего американизированного рая, искусства, вскормленного долларом. Так индивидуальный, конкретный образ становится социальным обобщением.
Нежизненная и эстетическая программа Фейлана раскрывается С. Ме-жинским сатирически. За пошлостью импрессарио встает во всей неприкрашенности искусство «атомной» эпохи, с его пресыщенностью, стремлением превратить национальную самобытность в предмет грубого развлечения для раззолоченной, праздной толпы. Простушка Лоа с ее колыбельной песенкой, голосом, «идущим из глубины нации», и нарядом Золушки становится главным номером, козырной картой столичного варьете. Чистота и наивность превращаются в ходкий товар, оцениваемый выше, чем порнография и декадентский излом. «Я пришел купить вас, мадам!» — восклицает Фейлан. Вот к каким существенным выводам ведет нас верно нацеленное большое искусство актера, создавшего образ, идущий от существа содержащихся в произведении мыслей!
А Лоа? Целомудренная скромница Лоа, идеальная исландская жена и мать, — как реагирует она на искушение, в какой момент попадает в сеть многоопытного Фейлана?
О. Хорькова правдиво, психологически тонко прослеживает путь Лоа к соблазну. За исключением того, что в самой Лоа почти не ощущается ничего, внутренне способствующего подлому делу Фейлана, автор и театр идут здесь рука об руку. Вот Лоа впервые допустила мысль о возможности выхода на подмостки с песенкой, мысль, которую еще несколько минут назад считала невероятной. Вот она поддалась аргументам О'Фейлана, поверила, что именно тот, кто нигде не учился, может легко найти себя на сцене. Вот, на мгновение оставшись одна, она кружится перед зеркалом в белой накидке, воображая, что поет перед восхищенной толпой. Мы видим, как зреет решение Лоа уйти из дому, видим, как, отмахиваясь от манящих перспектив, развернутых перед ней импрессарио («Хороший муж, ребенок, маленький домик на берегу фиорда — можно ли мечтать о большем счастье?»), она уже фактически во власти этих перспектив.
В первом шаге мы свободны, во втором — уже рабы. Лоа предстоит до дна испить горькую чашу унижения. Словно пойманная птичка, бьется она в цепких лапах предпринимателя, пересиливая, ломая себя под поощрительный смех соблазнителя Фейлана.
Другие части этой главы: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9.
Все части книги.