"КОНСЕРВАТОРИЯ" (1966 год) (Часть 18)

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17

По-видимому, верно, что Чайковский относился к ученикам не одинаково. Те из них, которые проявляли интерес к занятиям и были талантливы, заслужили его внимание и заботу.
Один из учеников Чайковского по специальному классу теории, Р. В. Геника, окончивший также и как пианист, довольно полно характеризует Чайковского в роли педагога. Первоначально Р. Геника посещал класс «обязательной» гармонии. «Унылой чередой, – пишет он, – проходили для Чайковского его часы уроков теории; он откровенно скучал, с трудом удерживал зевоту... Как памятен мне его тогдашний внешний облик: молодой, с миловидными, почти красивыми чертами лица, с глубоким, выразительным взглядом красивых темных глаз, с пышными, небрежно зачесанными волосами, с чудной русой бородкой, бедновато-небрежно одетый, по большой части в потрепанном сером пиджаке, Чайковский торопливой походкой входил в свою аудиторию, всегда слегка сконфуженный, слегка раздраженный, словно досадуя... Его досадовала непонятливость большинства учениц, тупое, поверхностное отношение к сущности искусства всех этих будущих лауреаток, мечтавших лишь об эстраде и уверенных в том, что публика, аплодирующая их игре, не будет интересоваться их теоретическими познаниями. Скрепя сердце приходилось ему выслушивать тоскливое выколачивание секвенций и модуляций на отвратительно звучавшем рояле, терпеливо отмечать красным карандашом запретные квинты и октавы...».
В воспоминаниях Р. В. Геники отражен и метод преподавания, применявшийся Чайковским в классе гармонии. «Все первое полугодие, – пишет Геника, – он знакомил нас с построением и связью различных гармоний, объяснял задержания и предъемы, заставлял разрешать задачи на цифрованный бас; к гармонизации мелодии он переходил лишь во втором полугодии».
О занятиях Чайковского в классе специальной теории можно получить представление по сохранившимся учебным тетрадям его лучшего и любимейшего ученика С. И. Танеева.
Чайковский вел в консерватории также класс инструментовки (с 1870/71 года). Описание занятий в этом классе, которое дает Р. В. Геника, совпадает с задачами, выполненными тогда же С. И. Танеевым. Основой заданий служили переложения фортепианных произведений на различные оркестровые составы. Так, Танеев инструментовал отдельные части из сонат Гайдна, Бетховена, пьесы Шуберта, Шопена, Листа. Когда ученики переходили в класс сочинения, Чайковский обращал большое внимание на инструментовку их собственных сочинений. Р. В. Геника пишет, что Чайковский задавал ему в классе сочинения писать квартет для струнных, фортепианные пьесы и для окончания – оркестровую увертюру. С. И. Танеев написал в классе Чайковского полифонические произведения – фуги, хоры, кантаты, затем оперные речитативы и арии в классическом роде, отдельные пьесы для оркестра, симфонию ми минор в четырех частях, квартет и для выпускного экзамена – оркестровую увертюру.
«Изложение Чайковского, – пишет Р. В. Геника, – его замечания, объяснения и поправки были замечательно ясны, сжаты и удобопонятны... Простота, ясность изложения, пластичность формы, прозрачность, легкость инструментовки были идеалами, к которым Чайковский заставлял стремиться своих учеников; различные правила он любил иллюстрировать ссылками на Глинку и Моцарта. В обращении с учениками Петр Ильич был удивительно мягок, деликатен и терпелив... Невольные, иной раз саркастические и вполне заслуженные замечания никогда не выражались им в сколько-нибудь грубой или обидной форме».
Преподавание не было главной областью деятельности Чайковского, и как только он смог освободиться от стесняющей его службы в консерватории, он это сделал. Памятью о его добросовестном отношении к преподаванию гармонии в Московской консерватории остался написанный им учебник «Руководство к практическому изучению гармонии», вышедший в свет в 1872 году, а также программы по теоретическим предметам. Эта была не первая работа Чайковского в области теории. Еще в Петербургской консерватории по поручению А. Г. Рубинштейна Чайковский перевел на русский язык известный труд Ф. О. Геварта «Руководство к инструментовке» (М., 1866), отмеченный в печати А. Н. Серовым в статье «Учено-литературная деятельность Московской консерватории». Серов горячо приветствовал инициативу Московской консерватории в деле создания учебников и учебных пособий на русском языке. Говоря о книге Геварта, переведенной Чайковским и принятой в Московской консерватории в качестве учебного пособия, Серов указал на достоинства труда Чайковского и выразил уверенность, что книга принесет значительную пользу учащимся. «Чувствуя капитальную неполноту книги Геварта... – пишет Серов, –переводчик во многих местах прибавляет примечание: «автор обнаруживает незнание многих новейших сочинений». – Но этого мало... Ведь прибавил же г. Чайковский несколько примеров из нашего Глинки и, как русский, поступил превосходно».
Кроме книги Геварта, Чайковский перевел на русский язык для учеников консерватории «Жизненные правила и советы молодым музыкантам» Шумана (М., 1868), примечания Шумана к переложениям «Каприсов» Паганини, изданным в редакции Н. Г. Рубинштейна (М., 1869), «Музыкальный катехизис» И. Лобе (М., 1870).
Занимаясь с учениками гармонией, Чайковский вскоре увидел необходимость создания нового пособия по этому предмету и написал упомянутый учебник. В нем автор основывается на неразрывной связи гармонии и мелодии и трактует гармонию как выразительное средство музыкального творчества. Важной стороной учебника Чайковского служит забота о самостоятельности мышления ученика, о развитии его творческой инициативы.
Значение более чем десятилетней деятельности Чайковского в стенах Московской консерватории не ограничивается его педагогической работой. Эти годы в творческой биографии великого композитора были временем замечательного расцвета его гения, периодом становления и стремительного роста его мастерства. Именно в Москве им были созданы симфонии, от Первой до Четвертой, программные симфонические сочинения «Ромео и Джульетта», «Буря», «Франческа да Римини», Первый фортепианный концерт, три квартета, пять оперных произведений, в том числе «Евгений Онегин». Популярность композитора была огромной. Москва и консерватория гордились тем, что Чайковский живет и работает здесь. Н. Г. Рубинштейн не упускал случая публично подчеркнуть, как много славы и истинной пользы дает Московской консерватории наличие в числе ее преподавателей Чайковского. И после выхода Чайковского из состава профессоров осенью 1878 года его музыкальный авторитет в Москве и консерватории остался столь же высоким, как и прежде. Воздействие Чайковского на направление деятельности консерватории продолжалось и дальше.
Чайковского сменил в теоретических классах его ученик и воспитанник С. И. Танеев, в свою очередь ставший главой московской композиторской школы, основоположником которой со всей справедливостью нужно считать П. И. Чайковского.
Сергей Иванович Танеев вступил в число профессоров консерватории в конце рассматриваемого нами периода. Он родился в гор. Владимире в семье образованного и интеллигентного человека, страстно любившего музыку. Первое музыкальное образование он получил дома, занимаясь с учительницей музыки В. И. Полянской, сумевшей, по его словам, «поднять в нем силы, не покидавшие его на протяжении всей жизни», то есть великую любовь к музыкальному искусству, привычку к труду и стремление посвятить музыке всю свою жизнь. В 1866 году родители Танеева переехали в Москву и отдали сына в гимназию. Одновременно с этим он поступил в только что открывшуюся консерваторию в класс адъюнкта Э. Л. Лангера. Талантливость юного ученика была замечена преподавателями консерватории в первые же месяцы его обучения, и вскоре он сделался их любимцем, Сначала Танеев учился на правах вольнослушателя, но потом родители, по совету Н. Г. Рубинштейна, взяли его из гимназии с тем, чтобы он посвятил себя исключительно музыке.
Занятия с Э. Л. Лангером шли успешно. В классе элементарной теории и сольфеджио Танеев также имел большие успехи. С сентября 1869 года он занимался в классе гармонии П. И. Чайковского, а с 1871 – в классе контрапункта у Н. А. Губерта. С 1872 по 1875 год – снова у П. И. Чайковского по свободному сочинению и инструментовке.
В 1871 году Танеев перешел от Э. Л. Лангера к Н. Г. Рубинштейну и учился параллельно в классах специального фортепиано и композиции. Оба молодых профессора не могли нахвалиться даровитым учеником. Вскоре он сделался их другом, посещая кружок музыкантов, группировавшихся вокруг Н. Г. Рубинштейна. Он бывал на музыкальных собраниях в квартире Рубинштейна, у Кашкина и других, ездил на премьеру оперы Чайковского «Опричник» в Петербург в апреле 1874 года и т. д. Н. Г. Рубинштейн возлагал на него большие надежды. «Танеев, – говорил он, – принадлежит к числу весьма немногих избранных: он будет великолепный пианист и прекрасный композитор». Чайковский также пророчил своему ученику блестящую будущность.
Первое публичное выступление Танеева состоялось 7 ноября 1874 года на музыкальном вечере в доме кн. Голицына на Волхонке. Он исполнил Двенадцатую венгерскую рапсодию Листа и ноктюрн фа-диез мажор Шопена. Танеев выступал в блестящем окружении лучших московских артистов, среди которых были Н. Г. Рубинштейн, Л. Д. Бродский, В. Ф. Фитценгаген. 17 января 1875 года Танеев участвовал в симфоническом собрании РМО под управлением Н. Г. Рубинштейна. Он сыграл ре-минорный концерт Брамса (впервые в Москве) и имел большой успех. Чайковский написал о нем хвалебную рецензию. «Г-н Танеев блестящим образом оправдал ожидания воспитавшей его консерватории, – писал Чайковский, – и слухи, уже давно ходившие в музыкальных кружках, об его необыкновенном таланте. Кроме чистоты и силы техники, кроме элегантности в тоне и изящной легкости в исполнении пассажей, г. Танеев удивил всех тою зрелостью понимания, самообладанием, спокойной объективностью в передаче идеи исполняемого, которые просто немыслимы в таком юном артисте. Перенявши от своего учителя превосходные приемы фортепианной виртуозности, г. Танеев явился, однако же, вовсе не копировщиком своего образца, а самобытною артистическою индивидуальностью, сразу сказавшеюся и занявшею определенное место в ряду наших пианистов».
Осенью 1875 года, уже блестяще закончив консерваторию по двум специальностям, Танеев сыграл впервые в Москве Первый фортепианный концерт Чайковского, не понятый сперва Н. Г. Рубинштейном. И пианист, и новое произведение имели большой успех. Главное, по мнению Чайковского, было в том, что Танеев умел «до тонкости проникнуть в мельчайшие подробности авторских намерений и передать их именно так, в том духе и при тех условиях, какие мечтались автору». В том же сезоне (24 января 1876 года) Танеев выступил в Петербурге, исполнив Первый концерт А. Рубинштейна и пьесы Листа и Шопена.
Последующие два-три года были периодом интенсивной концертной деятельности молодого артиста, игравшего не только в столицах, но и в провинции, и всегда с большим успехом. Особо надо отметить большую концертную поездку Танеева совместно с Л. С. Ауэром по городам России.
В первые после окончания консерватории годы композиторская работа Танеева шла по линии углубления техники и приобретения композиторского мастерства. Он создал три части Второй симфонии и фортепианный концерт (не закончен), струнное трио и ряд вокальных произведений. Расцвет его композиторской деятельности падает на более поздние годы.
Кроме П. И. Чайковского и Н. Г. Рубинштейна, из профессоров консерватории на Танеева оказал большое влияние Г. А. Ларош и не столько лекциями, сколько своими теоретическими статьями. Теория Лароша о последовательных этапах исторического развития каждой национальной музыкальной школы оказала воздействие на систему эстетических взглядов Танеева, сформировавшихся в 80-е годы. Не случайно, что памяти Г. А. Лароша Танеев посвятил свое фундаментальное исследование «Подвижной контрапункт строгого письма».
Окончив консерваторию, Танеев не порывал связи с нею. Известно, что в конце 1875 года, когда ученики готовили в качестве сюрприза Н. Г. Рубинштейну несколько сцен из «Фрейшютца» Вебера, Танеев разучил с ними хоры и оркестровую партию и дирижировал на представлении. Газета «Музыкальный листок» сообщает, что в день представления, 6 декабря, участвующие в спектакле «поднесли Танееву изящный капельмейстерский жезл из черного дерева в серебряной оправе».
Осенью 1878 года, когда выяснилось, что П. И. Чайковский окончательно решил уйти из консерватории, на его место был приглашен С. И. Танеев. Сперва Н. Г. Рубинштейн предполагал, что Чайковского заменит М. А. Балакирев: он обратился к нему с просьбой войти в состав профессоров Московской консерватории. М. А. Балакирев отказался, и тогда решено было пригласить Танеева. Он сначала стал преподавателем фортепиано, а после отъезда Чайковского взял его теоретические специальные классы. «Я могу уехать, – писал Чайковский И. Ф. Мекк, – с весьма утешительным сознанием, что меня заменит человек, который не хуже меня умеет отыскивать квинты и октавы. Человек этот – Танеев...». И в другом письме к тому же адресату: «Совесть моя совершенно покойна. Я уезжаю в полнейшей уверенности, что консерватория нисколько не пострадает от моего отсутствия».
Танеев с большой энергией и трудолюбием взялся за обязанности преподавателя. С этого времени началась плодотворнейшая работа его в Московской консерватории, длившаяся двадцать семь лет.
Неутомимым и самоотверженным деятелем молодой консерватории был Николай Дмитриевич Кашкин. Уроженец Воронежа, сын одного из самых интеллигентных и передовых людей города, владельца книжной лавки-библиотеки, Кашкин с юного возраста выступал в музыкально-литературных вечерах в качестве пианиста (он был учеником местного музыканта К. Дейнера). Заработок ему давали частные уроки музыки.
Однако Кашкин хотел посвятить свою жизнь науке и в 1860 году уехал из Воронежа, чтобы поступить на математический факультет Петербургского университета. Проезжая через Москову, молодой человек остановился там на некоторое время и встретился с А. И. Дюбюком, который оценил его музыкальную одаренность и предложил серьезно заняться музыкой. Кашкин внял этим пожеланиям, решил остаться в Москве и брать уроки у Дюбюка. Осенью 1860 года он записался в хор РМО и на спевках познакомился с Н. Г. Рубинштейном. Знакомство перешло в дружбу; Рубинштейн посоветовал Кашкину выступить рецензентом в газете «Московские ведомости». «Таким образом, – вспоминал впоследствии Н. Д. Кашкин, – по инициативе Н. Г. Рубинштейна началась моя рецензентская деятельность, и я был, между прочим, первым, который начал в Москве вести в газете постоянную музыкальную хронику; раньше появлялись только случайные заметки кого-нибудь из любителей и то чрезвычайно редко».
Интенсивная музыкально-критическая деятельность молодого Кашкина продолжалась в течение двух лет, после чего наступил перерыв до середины 70-х годов, когда он стал рецензентом «Русских ведомостей».
С открытием консерватории Кашкин вошел в состав преподавателей по обязательному фортепиано и элементарной теории музыки. С 1875 года он стал вести также курс истории музыки, сменив А. С. Размадзе.

Продолжение: часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34