menu-options

"КОНСЕРВАТОРИЯ" (1966 год) (Часть 27)

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12часть 13часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26

 

Озабоченный положением дел в консерватории, убежденный, что этому учреждению необходим единоличный руководитель, обладающий всей полнотой авторитета и власти, Чайковский вначале обратился с предложением к Н. А. Римскому-Корсакову как одному из самых крупных русских музыкантов того времени: «...в Вашем прямом, идеально-честном характере, в Ваших превосходных артистических и педагогических качествах есть залог отличного директора, – писал Чайковский. – Я бы почел себя счастливым, если бы мог содействовать осуществлению этого плана». Н. А. Римский-Корсаков отказался. Тогда Чайковский вернулся к своему прежнему проекту о привлечении Танеева на пост директора консерватории: «Я решил, – сообщает он в одном из писем, – добиться назначения на эту должность Танеева, человека безупречной нравственной чистоты и превосходного музыканта, хотя слишком молодого. В нем я вижу якорь спасения консерватории; если план мой удастся, она может рассчитывать на успешное дальнейшее существование». План Чайковского осуществился.
Путь, приведший Танеева к руководству консерваторией всего через десять лет после ее окончания, был глубоко закономерен. Совсем еще юным музыкантом вошел он в круг своих наставников на правах друга. С момента привлечения его к преподаванию в консерватории он находился в курсе всех ее событий, деятельно в них участвовал. Еще в 1879 году Танеев писал Чайковскому: «Консерваторские профессора несколько раз собирались устраивать вечера для разыгрывания нововышедших музыкальных произведений. В прежнее время собирались у Николая Григорьевича, кажется, у Вас, но все это не надолго; по прошествии некоторого времени эти вечера по разным причинам прекращались. Благодаря моим стараниям эти вечера возобновились. Мы собираемся в консерватории два раза в месяц, по воскресеньям, и занимаемся музыкой». Программы этих вечеров, сохранившиеся в архиве К. К. Альбрехта, показывают, что двадцатичетырехлетний Танеев был не только инициатором, но и самым активным участником консерваторского кружка.
Состоя с 1882 года в комитете по управлению консерваторией, Танеев оказывает все большее влияние на ход ее дел. Работа в комитете была для него школой руководства. Начиная с 1879/80 учебного года Сергей Иванович присутствовал на большинстве экзаменов в качестве ассистента, в 1882–1885 годах он, наряду с другими членами комитета, председательствует в экзаменационных комиссиях.
Избрание С. И. Танеева на пост директора Московской консерватории нашло сочувственный отклик у музыкантов, в том числе и иногородних. Известный дирижер, директор отделения РМО в Харькове, друг Чайковского И. И. Слатин писал Танееву: «О предполагавшемся назначении Вас в директора консерватории я знал еще много лет тому назад и даже намекал Вам в бытность Вашу в Харькове. Я убежден, что все русские артисты разделяют вместе со мною радостное чувство по поводу этому». К. К. Зике прислал из Петербурга телеграмму: «Искренне радуюсь назначению... восторжествуй на Руси русское, честное и талантливое».
Печать также положительно отнеслась к новому руководителю консерватории, «...окончился период междуцарствия... – писала газета «Театр и жизнь», – ...г. Танеев – человек очень молодой. Пока отметим лишь его солидное музыкальное образование: он один из лучших русских теоретиков, а по части контрапункта вряд ли даже найдется в России у него конкурент. Такие обширные специально-музыкальные сведения – обстоятельство очень важное, но еще важнее, на наш взгляд, степень восприимчивости директора к назревшим нуждам всего музыкального мира вообще, а консерватории, как высшего музыкального учреждения, в особенности». Влиятельный критик О. Я. Левенсон связывал с приходом С. И. Танеева осуществление важнейших задач, стоящих перед консерваторией: «Ученики консерватории должны выходить из школы образованными музыкантами... Музыкальное образование, которое ученики, окончив курс, будут разносить по всей России, принесет русскому обществу во сто крат более пользы, чем выпуски нескольких солистов, успех которых гадателен и появление которых – дело счастливой случайности».
В 80-е годы осуществляется более строгий подход к организации учебного процесса в консерватории. Приток абитуриентов становился столь значительным, что появилась возможность отбора самых подготовленных, а также отсева менее прилежных учеников. Были произведены изменения, направленные на дальнейшую профессионализацию музыкального образования; консерватория стремилась стать на путь превращения в высшее учебное заведение. Намерение обучать и готовить для общества не музицирующих барышень, а профессиональных музыкантов проводилось в этот период отчетливо и настойчиво.
Одним из первых мероприятий такого рода было разделение учащихся фортепианных классов (наиболее многочисленных и по-прежнему наиболее засоренных) на два профиля – «виртуозный» и «педагогический». Младшее отделение оставалось общим для всех пианистов. При переходе же с четвертого на пятый курс по решению экзаменационной комиссии «более способные, подающие надежду сделаться виртуозами» продолжали занятия по полному (девятилетнему) плану, с правом получения при окончании диплома или аттестата. Остальные учащиеся, «не подающие таковых надежд, но могущие, по своим способностям, быть полезными деятелями на поприще музыкального преподавания, переводятся, после четвертого курса, на дополнительный двухгодичный курс в старшее (профессорское) отделение». Оба эти года ученики педагогического отделения должны были вести под руководством профессора общий курс фортепиано и по окончании получали аттестат; учащиеся виртуозного отделения тоже проходили педагогическую практику, но лишь в течение одного года (курсы теоретических предметов и программа класса ансамбля были одинаковыми для всех пианистов).
Эти изменения, сопровождавшиеся соответствующими переменами в программах по специальности, вступали в силу с 1883/84 учебного года. Наблюдение за педагогической практикой пианистов было возложено на Н. С. Зверева. Для учащихся педагогических классов были установлены, кроме весенних экзаменов, полугодичные испытания в декабре. Со временем педагогическое отделение дало отличные кадры; за особые успехи оканчивающим присуждались медали.
В отношении многих оркестровых музыкантов консерватория концертно-театральные организации продолжали испытывать недостаток. Поэтому было увеличено количество стипендий по классу духовых инструментов, что позволило через некоторое время их укомплектовать и обеспечить нужды учебного оркестра, пришедшего после смерти Н. Г. Рубинштейна в совершенный упадок. Сроки обучения, на основе методически целесообразного опыта, сокращались для исполнителей на духовых инструментах до пяти, а для арфистов и контрабасистов – до семи лет. Все это принесло благоприятные результаты.
О большой требовательности руководства консерватории к качеству знаний и успехам учеников свидетельствуют, например, подробные замечания С. И. Танеева, присутствовавшего на многих, если не на всех экзаменах.
В 1886 году вступили в силу новые, утвержденные 26 сентября этого года Условия приема и правила для поступления в Московскую консерваторию. В этих Условиях отражается общее повышение требований к учащимся. До этого времени от поступающих на первый курс требовалась лишь простейшая грамотность (чтение, письмо, счет) и знание названий нот. В Условиях 1886 года считается обязательной специальная подготовка: «При поступлении в консерваторию учащиеся подвергаются экзамену и поступают в соответствующие их познаниям классы на основании программ, установленных по всем специальным и обязательным предметам. Поступающие в консерваторию после начала учебного года должны знать все пройденное в их классах по день поступления».
Во второй половине 80-х годов принимались и другие меры к повышению уровня знаний учащихся и укреплению дисциплины. Например, перевод с третьего на четвертый курс в классах пения стал допускаться только после сдачи экзаменов по соответствующим обязательным предметам. Класс элементарной теории из полугодичного был расширен до двух полугодий, со значительным увеличением программы. В марте 1885 года были введены журналы посещаемости учащихся. В 1887 году в младшем отделении стали ставиться отметки за каждый урок по трехбалльной системе. Нерадивые ученики лишались стипендии, переводились из комплекта в число сверхкомплектных, увольнялись.
К нововведениям этого периода отнесем также организацию класса органа и курса транспозиции.
Класс органа был открыт с 1885/86 учебного года в связи с пожертвованием П. И. Юргенсоном инструмента. Преподавание игры на органе было поручено Э. Л. Лангеру; оно вошло в программу класса «совместной игры» пианистов. Курс транспозиции и чтения партитур введен с осени 1886 года в специальных и обязательных фортепианных классах. Программа этого курса была составлена под руководством С. И. Танеева. Она разделялась на две части: 1) транспозиция без модуляций и хроматических изменений ступеней диатонической гаммы и 2) то же с модуляциями и хроматическими изменениями. Подробные пункты этой программы были тесно связаны с музыкально-теоретическими предметами, особенно с курсом гармонии.
Большая роль в годы директорства С. И. Танеева принадлежала концертно-показательной работе, хотя Танеев не состоял дирижером симфонических собраний РМО. Концерты и спектакли, в процессе подготовки которых формировались молодые музыканты, продолжали быть показателем успехов и достижений учебного заведения. Значительную роль выполняли и закрытые вечера. С. И. Танеев принимал непосредственное участие в составлении программ этих вечеров, распределении номеров и т. д. Многие программы написаны его рукой. Он стремился придать ученическим концертам строгость и осмысленность. Так, программа вечера 13 ноября 1885 года в первом отделении целиком посвящалась произведениям Моцарта и Бетховена, во втором – произведениям Вебера, Мендельсона, Шуберта, Чайковского.
 

 

Продолжение: часть 28, часть 29, часть 30, часть 31часть 32, часть 33, часть 34