"КОНСЕРВАТОРИЯ" (1966 год) (Часть 29)

Начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28

Занятия С. И. Танеева в фортепианном классе, отодвинутые в глазах историков на второй план его деятельностью преподавателя теоретических дисциплин, заслуживают высокой оценки.
В течение шести учебных лет (1882-1888) в классе С. И. Танеева занимался двадцать один человек, из них окончили одиннадцать учащихся – десять с дипломами и один с аттестатом. Шестеро выпускников были удостоены серебряных медалей, а А. Корещенко, окончивший позднее и класс свободного сочинения А. С. Аренского,– золотой медали (первоначально занимавшиеся у Танеева М. Мальковская и Е. Воскресенская окончили в 1888/89 году по классам других профессоров). Среди воспитанников Танеева выделяются талантливые концертировавшие пианисты: Н. М. Мазурина, М. И. Унтилова, А. Ф. Альбедиль, Л. И. Клейн, А. Ф. Завадский. Преподавателями в Москве, Тамбове, Тифлисе стали ученики его класса С. П. Бартенев, Л. Г. Воскресенская, Е. К. Немыцкая и другие.
Класс С. И. Танеева сначала состоял в основном из осиротевших воспитанников Н. Г. Рубинштейна. Но они, за немногими исключениями, несколько лет занимались и с Танеевым, а потому по справедливости могут считаться и его питомцами. Интересна в этом смысле ученическая биография М. Унтиловой. В год смерти Н. Г. Рубинштейна Унтилова (поступила в его класс в 1873 году девятилетним ребенком), находившаяся на IX курсе, вместе с А. И. Зилоти обратилась к руководству консерватории с просьбой разрешить ей держать выпускной экзамен весной 1881 года «от себя». Просьбу Зилоти удовлетворили, Унтиловой же отклонили, и она перешла в класс С. И. Танеева. А следующей весной талантливая пианистка, почувствовавшая огромную пользу занятий с новым педагогом, по собственному желанию осталась в его классе еще на год.
В рецензиях на ученические концерты неоднократно отмечались большие успехи и рост мастерства Унтиловой за эти годы.
Для методики С. И. Танеева характерны тщательность и длительность прохождения пьес в классе. Являясь продолжателем традиций Н. Г. Рубинштейна, Танеев добивался от ученика серьезного осмысления содержания, стиля, закономерностей музыкальной формы каждого сочинения. Это требовало значительного времени. С особенной ответственностью С. И. Танеев, как и его учитель, подходил к показу работы учащихся на закрытых и открытых вечерах. И, как в свое время сам Танеев выступал реже других учеников консерватории, так теперь его ученики показывали плоды своих занятий не часто, но, как правило, выступали с крупными произведениями.
Судить о всем учебном репертуаре учеников Танеева с исчерпывающей полнотой трудно. Но даже некоторые сведения о выступлениях на закрытых и публичных вечерах дают интересную картину. Так, одна из лучших консерваторских пианисток того времени, Н. Мазурина, в течение 1882-1885 годов исполнила следующие произведения: Бах-Лист – Прелюдия и фуга до мажор; Моцарт – Фантазия до минор; Бетховен – Концерт № 4 и Соната ор. 101; Чайковский – Вариации фа мажор и Концерт № 1; Лист – «Пляска смерти» и др.
Следование педагогическим традициям Н. Г. Рубинштейна нашло свое отражение и в репертуаре учащихся класса С. И. Танеева. Он любил давать ученикам пьесы, которые сам проходил под руководством Рубинштейна. Как и в классе Рубинштейна, здесь несколько учеников нередко разучивали одно и то же произведение (концерты №№ 4 и 5, сонату ор. 90. Бетховена, Фантазию Шумана, концерт № 2 и Фантазию ор. 56 Чайковского и т. д.).
На первом месте в репертуаре учеников С. И. Танеева идут сочинения Бетховена, в частности многие сонаты среднего и позднего периодов, включая и op. 111. Одним из часто играемых авторов был Шуман (концерт, Фантазия, Симфонические этюды, соната соль минор, мелкие пьесы). Большое место занимали полифонические произведения, причем, кроме клавирных прелюдий и фуг и органных прелюдий Баха, мы встречаем здесь прелюдии и фуги Генделя, Мендельсона, Сен-Санса. Пьесы Шопена и крупные виртуозные произведения Листа (кроме рапсодии) также часто включались в программы старшекурсников. Особо следует сказать о том, что в стенах танеевского класса постоянно звучали сочинения А. Г. Рубинштейна (концерты, этюды) и П. И. Чайковского. Это была пропаганда русского современного репертуара. Так, Концертная фантазия Чайковского для фортепиано с оркестром, созданная в 1884 году, уже с 1886 года исполнялась С. Бартеневым и другими; воспитание на новых отечественных сочинениях безусловно имело первостепенное значение для формирования исполнительского стиля молодых музыкантов.
Ученики С. И. Танеева высоко ценили своего учителя и многие годы поддерживали с ним творческие и дружеские связи. Например, Н. М. Мазурина в 90-е годы постоянно показывает ему свои концертные программы. Воспоминания о занятиях и горячую благодарность Танееву за помощь находим в письмах к нему М. Н. Берг (Мальковской), М. С. Тимофеевой (Ивановой) и С. И. Богомоловой. Последней С. И. Танеев писал 18 апреля 1905 года: «Если мои фортепианные уроки могли оставить в моей бывшей ученице столь светлые воспоминания, о которых свидетельствует письмо Ваше, то я могу считать себя сверх меры вознагражденным за мою фортепианную педагогическую деятельность» Огромное значение придавал С. И. Танеев изучению музыкально-теоретических дисциплин. «Танеев высоко поднимал понятие музыкального мастерства. Оно получило у него значение, превышающее границы узко-ремесленно-технической работы (таковая сама собою разумелась), и содержало в себе, наряду с практическими данными о том, как воплощать и строить музыку, логические исследования элементов музыки, как мышления», – отмечал Б. В. Асафьев.
Необычайно много сделав для укрепления и расширения преподавания теоретических предметов в консерватории в целом, Танеев со временем сосредоточил свои силы на работе с учащимися – композиторами и теоретиками. Это был «учитель поистине настоящий, с какой бы стороны ни подойти к нему; учитель техники, как учитель стиля; учитель начинающих, как и учитель мастеров; учитель контрапункта, как и учитель жизни», – писал один из воспитанников Танеева. Цели и задачи специальных курсов Танеев видел в обобщении вечно живых закономерностей реалистической музыки, в практическом овладении ими. Для С. И. Танеева характерна опора на творческий опыт композиторов-классиков и лучших современных ему композиторов, особенно русских. В классе Танеева, обладавшего колоссальной памятью, постоянно игрались и анализировались многочисленные образцы музыкальной литературы. Сохранились высказывания Танеева, показывающие, что вне слушательского восприятия он считал невозможной реальную оценку музыки.
С. И. Танеев передавал своим ученикам не только знания, но и умение владеть музыкально-тематическим материалом. В его курсах практические задания преобладали над лекциями. К каждому, даже сугубо техническому заданию он предъявлял художественные требования. Именно в силу этих особенностей мы по праву считаем учениками С. И. Танеева композиторов С. В. Рахманинова, А. Н. Скрябина, Н. К. Метнера, Р. М. Глиэра, З. П. Палиашвили, А. Н. Александрова, С. Н. Василенко и других, занимавшихся у него полифонией и не обучавшихся в его классе «свободного сочинения». К числу учеников Танеева относятся и такие различные по индивидуальности музыканты, как А. Б. Гольденвейзер, К. Н. Игумнов, Л. В. Николаев, Г. Э. Конюс, Б. Л. Яворский, И. А. Сац. В. Н. Аргамаков, Н. Я. Брюсова, Ю. С. Сахновский – видные деятели русской предреволюционной и советской музыкальной культуры.
В 80-е годы С. И. Танеев вел в консерватории курсы гармонии (по 1882), инструментовки (также по 1882), свободного сочинения (1883-1888), контрапункта (1886-1905).
Преподавание Танеевым курса гармонии явилось творческим развитием основ этого предмета, заложенных П. И. Чайковским. Своего рода итогом работы Танеева в этой области теоретического музыкознания, суммировавшим его научно-методические установки, можно считать Программу по гармонии, составленную в 1889 году при участии Г. Э. Конюса. В ней ясно видна характерная для русской теоретической школы тенденция трактовать гармонические средства функционально. Изучение явлений гармонии рекомендуется излагать концентрическим методом, с нарастающей сложностью (приемы, чаще встречающиеся в композиторской практике, освещаются раньше, чем редкие). Впервые в программу первого курса гармонии введены разнообразные виды неаккордовых звуков, проходящая модуляция. Особенное внимание посвящено мелодическому развитию голоса ^(задачи на гармонизацию мелодии в средних голосах). Очень важная отличительная черта рассматриваемой программы – тесная связь прохождения гармонии с композицией: уже в первый год занятий по гармонии учащиеся сочиняют периоды и простые двух-трехчастные формы, к концу второго года пишут работы в сложной трехчастной форме. Значительный интерес представляет поставленная в программе задача гармонизации русских песен. После окончания консерватории С. И. Танеев посвятил много времени работе над народными песнями (главным образом в форме полифонических упражнении на их мелодической основе). В курсе гармонии эта тенденция обрела педагогическую ясность. Изложенные Танеевым принципы преподавания гармонии живы в советской педагогике.
Инструментовку Танеев преподавал недолго. Но глубина подхода к предмету и здесь обусловила важность проделанной работы. В связи с читавшимся курсом Танеевым была создана программа, определившая пути обучения этому предмету в Московской консерватории на много лет. Танеев детально изучил труды западноевропейских теоретиков, особенно книгу Ф. О. Геварта (перевод ее был сделан Чайковским). Об этом свидетельствуют, в частности, испещренные пометками С. И. Танеева партитурные примеры к руководству Геварта Ч Некоторое влияние работ Геварта сказалось в систематике материала танеевской программы и ее деталях (положения известного трактата Г. Берлиоза по инструментовке, далекого от устремлений Танеева, не отразились на его педагогических установках).
Спустя четверть века после написания Танеевым названной программы его ученик Г. Э. Конюс, в 90-х годах преподававший в консерватории, издал задачник по инструментовке, основанный на тезисах программы Танеева. Этим задачником пользовались в Московской консерватории вплоть до 1920-х годов, что подтверждает живое практическое значение выработанных Танеевым принципов.
Большое внимание уделял Танеев подбору образцов для курса инструментовки. При рассмотрении этого материала поражает современность избранной музыкальной литературы: «Буря», «Итальянское каприччио», Третья симфония Чайковского; «Прометей» и «Битва гуннов» Листа; произведения Направника, А. Рубинштейна и других композиторов.
Следует обратить внимание на экзаменационные требования, предъявляемые в танеевской программе. В отличие от П. И. Чайковского и Н. А. Губерта, в основном дававших учащимся перекладывать для оркестра фортепианные произведения классиков (так учился, судя по учебным тетрадям, и юный Танеев)» в ней предусмотрена инструментовка «фортепианной аранжировки классического оркестрового сочинения». Эта форма учебной работы также удержалась в Московской консерватории на длительное время.
Основываясь на различных источниках, можно утверждать, что с курсами истории музыки дело обстояло хуже, чем с музыкально-теоретическими. Историю музыки рассматривали как сравнительно второстепенный предмет. Изучение музыкальной литературы происходило в классах энциклопедии, гармонии, полифонии.
В значительной мере пробелы исторического образования молодых музыкантов восполнял курс истории церковного пения, глубоко и интересно освещавший проблемы отечественной древней музыки. Но класс Д. В. Разумовского был в эти годы немногочислен: от четырех до семи человек.
Преподавание С. И. Танеева в классе свободного сочинения не отражает той обширной деятельности по воспитанию композиторов, которая им проводилась на основе курсов контрапункта, фуги и формы. В классе свободного сочинения у С. И. Танеева обучалось двенадцать человек, из них окончили у него двое – С. Ляпунов и Н. Ладухин.

Продолжение: часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34