menu-options

Ежегодник Малого театра 1955-1956. Деятельность Малого театра в 1955-1956 годах. Власть тьмы. Часть 18

Создавая драму о русской деревне, Толстой проделал титаническую работу над языком действующих лиц. Язык персонажей «Власти тьмы» раскрывает типические характеры героев пьесы через неповторимое своеобразие их тонко индивидуализированной речи.

На сцене Малого театра звучащее слово стало одним из главных средств воплощения поэтического замысла спектакля «Власть тьмы». Такие мастера, как И. Ильинский, который даже своему «тае» придает все новые и новые интонации, новые смысловые и эмоциональные оттенки, Е. Шатрова, которая все пословицы, поговорки, сравнения, обильно насыщающие речь Матрены, произносит, как бы ощущая вокруг себя прекрасную русскую природу, простор русских полей, — великолепно передают образность, поэтичность, мудрость речи толстовских героев. Но, к сожалению, это удается не всем исполнителям.

Малый театр всегда очень чутко и бережно относился к идейно-художественному замыслу и творческим особенностям художников слова, произведения которых он воплощал на сцене. Но в отдельных случаях талантливый спектакль «Власть тьмы» отступает от этой, ставшей уже классической традиции старейшего русского театра. Так, например, вычеркивая из текста реплики, характеризующие суеверия некоторых персонажей, приверженность их к религиозной обрядности, театр в какой-то степени упрощает образы, смысл и значение власти тьмы. Насколько колоритнее выглядела бы фигура Анисьи, если бы из текста ее роли не были вычеркнуты ее горестные причитания после смерти ею же отравленного мужа! Насколько богаче была бы роль Матрены, олицетворяющей власть тьмы, если бы режиссер оставил подлинно толстовский финал второго акта, в котором после смерти Петра Матрена, уговаривавшая Анисью попоить его отравленным «чайком», собирается «потрудиться», обмывая его тело.

В злоупотреблении музыкой чувствуется какая-то нотка недоверия к тексту и к актеру, сомнение в том, смогут ли они оказать непосредственное художественное воздействие на зрителя.

Чудесцря, эмоционально насыщенная музыка Н. Будашкина органично входит в действие спектакля. Но в отдельных сценах она принимает характер иллюстративный и мешает восприятию звучащего слова актера.

«Можно, — утверждал Толстой, — не нарушая иллюзии, недосказать многого — читатель или зритель сам доскажет, и иногда вследствие этого в нем еще усилится иллюзия, но сказать лишнее — все равно, что, толкнув, рассыпать составленную из кусков статую или вынуть лампу из волшебного фонаря, — внимание читателя или зрителя отвлекается, иллюзия исчезает, и вновь восстановить иллюзию иногда бывает уже невозможно».

Так, музыка, введенная перед каждым актом при полном затемнении сцены и зрительного зала, создает определенное настроение и не вызывает протеста, но музыка, иллюстрирующая действие, разрушает сценическую иллюзию, о соблюдении которой так беспокоился Толстой-драматург.

Трудно возразить против яркости красок в спектакле Малого театра, но нельзя не отметить не свойственное бытовой среде, времени и месту богатство праздничных нарядов, непокрытые головы замужних женщин, причесанных на современный лад, и другие детали, характеризующие скорее быт мещанского пригорода более позднего времени, чем быт пореформенной деревни.
 


Другие части этой главы: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19.
Все части книги.