menu-options

А. Н. Гозенпуд "Центральный детский театр 1936-1961". Глава 3. Часть 22

Центральный детский театр 1936-1961Вот Валерий пришел за Шурой. Примостившись у печки, он неотрывно следит за товарищем, который не обращает на него внимания. В глазах Валерия мольба. Что-то в нем есть удивительно трогательное и одновременно смешное. Голос его звучит глухо и просительно. Но, когда Валерий понимает, что Шура согласен вернуться, радость охватывает его — рывком кидается он на друга, выливая сбой восторг в шутливой мальчишеской потасовке.

Актриса с огромным мастерством передавала все стадии духовного перерождения своего героя, филигранно отделывая каждый жест, интонацию, которые были так естественны, что, казалось, они рождались здесь же, на сцене.

В финале Валерий — Чернышевой не превращается в идеально-алчного показательного пай-мальчика дореволюционных детских книжек, сменившего кружевной воротничок на пионерский галстук, которые, увы, нередко появлялись на сцене детских театров и на страницах детских книг. Он такой же непоседливый и озорной, полный сил и энергии.

Образ, созданный Л. С. Чернышевой, был настолько жизнен и обаятелен, что зрители узнавали в нем своих товарищей, а на обсуждении спектакля один школьник даже признался: «Я не буду оправдываться, но я немножко похож на него (Валерия.— А. Г.). И когда я посмотрел эту пьесу, я сообразил, что я неверно поступаю».

Недостатки Валерия не отпугивали, а сложность и трудности в преодолении еще более приближали образ, позволяя школьникам мерить его на свою мерку. Он становился для них близким, подтверждая мысль Льва Кассиля: «Мне думается, что ни один пример взрослого не может быть так нагляден и убедителен для ребенка, как пример его сверстника... Добрый пример героя-ровесника приобретает особую повелительную силу и не позволяет отсрочек в следовании ему».

Высказывания детей о спектакле убедительно свидетельствовали об их нетерпимости к надуманным, нарочито идеальным героям, наделенным всеми добродетелями и лишенными каких-либо человеческих слабостей.

Несмотря на то, что Г. Г. Новожилова в значительной мере преодолела схематичность и неубедительность образа Марины, школьники отнеслись к ее исполнению с недоверием. «Таких девочек, как Марина, в жизни не бывает, такой быть очень трудно», — убежденно заявляли они. «Марина нам не понравилась только потому, что она какая-то ходячая справка, сборник правил вежливости и культуры».

Крайне неодобрительно отнеслись школьники к образам взрослых. Их не удовлетворял И. Д. Воронов — Кочубей — «сухой, никогда не улыбающийся», Н. А. Пастухов — Вишняков — «сухой, не обращающий внимания на своих детей человек». Они утверждали, что «...Степанова не сумела создать образ любящей, заботливой, нежной матери, ее образ не имеет сочетания материнских чувств с патриотическим чувством. Она только патриот. А для наших пионеров, которые любят и уважают своих матерей, этого мало».

Не случайно применительно к характеристике разных образов школьники пользуются одним эпитетом — «сухой». За исключением бабушки, сыгранной Е. П. Наварской, так, что ясно чувствовалась во всем ее облике и повадках старая женщина, прошедшая нелегкий жизненный путь, человек большого сердца, хлопотунья и труженица, все остальные взрослые были очерчены столь схематично, что не согласиться с юными критиками нет оснований. Можно лишь порадоваться их проницательности и требовательности.

 



Все части книги А. Н. Гозенпуд "Центральный детский театр 1936-1961": Введение: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12. Глава 1: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31. Глава 2: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17. Глава 3: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37. Глава 5: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22. Глава 6: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24. Заключение: 1, 2, 3.