Я был директором Большого театра. Часть 58
Нет — потому что среди более чем двадцати опер и балетов, поставленных за пятилетний срок моего директорства, не оказалось таких, которые с полным правом претендовали бы на место в ряду спектаклей "золотого фонда" в репертуаре первого музыкального театра нашей страны.
И теперь, воспользовавшись перерывом в бешеной скачке длиною в пять лет, когда, фигурально выражаясь, мне выпало придержать своего скакуна "под уздцы", я готов ответить на вопрос, часто задаваемый средствами массовой информации в рубрике "если бы директором был я?.."
Так вот, если бы я был директором (Большого театра!), то повседневно участвовал бы в работе художественного руководства, чтобы иметь возможность лично влиять на качество исполнения текущего репертуара, памятуя, что работа театра оценивается зрителями не только по средоточию в отдельных спектаклях наиболее выдающихся артистов (что случается не так уж часто), но в еще большей мере по качеству составов так называемых рядовых спектаклей, коих в театре большинство.
И еще я постарался бы наиболее тщательно — я бы сказал, придирчиво — отбирать новые произведения, предлагаемые кем бы то ни было к постановке, всесторонне обсуждая их на художественном совете и организуя знакомство с ними всего коллектива.
Само собой разумеется, что я расширял бы поиск перспективных талантливых исполнителей, которые могли бы стать достойной сменой прославленным ветеранам.
По части зарубежных контактов я всемерно поощрял бы крупные обменные гастроли, и наоборот, всячески старался препятствовать дроблению коллектива на небольшие группы, выступающие на неподходящих сценах с облегченным репертуаром.
Вот какие задачи я в первую очередь ставил бы перед собой, если бы был директором...
Но есть одно обстоятельство, о котором не могу умолчать, — это некоторая "ершистость" моего характера, нетерпимая в обращении с непосредственным начальством. Я неуступчив, недипломатичен и слишком широко понимаю свою самостоятельность, особенно тогда, когда считаю себя более компетентным, чем те, кто по своему положению вправе отдавать мне приказания. Во всяком случае, меньше всего я пригоден играть роль "козла отпущения". (Правда, мне иногда приходит в голову, что даже такой министр, как Михайлов, вправе был рассчитывать на более уважительное отношение с моей стороны!..)
Но что было — то было. Боюсь, что мне себя уже не переделать.
Я был бы неискренен, в первую очередь перед самим собой, если бы утверждал, что отлучение от театра не причинило мне сильных огорчений, — наоборот, я убежден, что лишь решительное переключение на творчество сохранило мне бодрость духа и предотвратило непоправимые физические издержки...
Большую роль в том, что "остановка на всем скаку" не привела к нежелательным последствиям, сыграл Д. Д. Шостакович — наш замечательный композитор, перед тактом которого и человечностью я не перестаю преклоняться. Избранный к тому времени первым секретарем Союза композиторов РСФСР, он предложил мне войти в возглавляемый им секретариат и участвовать в подготовке очередного творческого пленума под девизом "Ленин — Партия — Народ".
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Большого театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.