Я был директором Главного театра. Часть 12
На министерском посту Михайлов быстро стал притчей во языцех. В своих выступлениях, читая по бумажкам, он сплошь и рядом скандально путал ударения (чего стоит хотя бы пьеса Шекспира, упорно называемая им "Два веронцА"!)... Иногда он приносил с собой в общественные места удивительные перлы, вроде нижеследующего:
— Иду я по улице Горького, вижу плакат "Квартет Бетховена", а перед ним кучка молодых людей, кривляющихся на разные голоса: "Квартет Бетховена"... "квартет Бетховена"... Безобразие! Это для нас с вами Бетховен — пройденный этап, а им до Бетховена еще расти и расти...
Он считал себя вправе руководить не только театром в целом, но и отдельными артистами, делая им замечания (по большей части невпопад). В этом не отставала от него и его дражайшая половина, Раиса Тимофеевна — та без стеснения перехватывала исполнителей за кулисами прямо во время действия и громко отчитывала их за якобы какие-то художественные огрехи!
Кроме того, чета Михайловых — особенно супруга министра — бескорыстно любила подношения, и не только республиканского происхождения, но еще более привозимые из зарубежных гастролей. Мне надолго запомнилось, как в процессе подготовки к поездке балетной труппы во Францию и Бельгию (1958 г.) я испытывал сильнейшее давление со стороны ретивого министра, который чуть ли не в приказном порядке настойчиво добивался включения в гастролирующий состав некоторых балерин, абсолютно незанятых в утвержденном репертуаре, но зато близко знакомых домами с семьей Михайловых, а когда я кое-как отбился, он предложил мне организовать в странах пребывания специальные концерты, где участвовали бы его протеже. И потом на протяжении всего срока гастролей он почти ежедневно телефонно и телеграфно бомбил меня вопросами, как идет подготовка к этим концертам и когда они состоятся!..
Первые дни моего директорства ушли на знакомство с отдельными наиболее настырными представителями различных прослоек театрального организма; кое-кто, видимо, просто хотел прощупать, что из себя представляет новый директор и нельзя ли, пользуясь его неосведомленностью, с ходу решить некоторые личные вопросы.
Первое такое знакомство было шито, как говорится, белыми нитками. Ко мне в кабинет радостно вбежал сравнительно молодой человек, отрекомендовавшийся солистом оперы, и стал рассыпаться в комплиментах. Он приветствовал мое назначение, — человека, которого он чуть ли не с детства уважает, — композитора, чьи произведения он любит, романсы которого поет с особым удовольствием...
Тут я прервал его и спросил, какие именно мои произведения ему особенно нравятся.
— ...О, очень многие, пожалуй большинство, — не моргнув глазом ответил мой прыткий собеседник и вознамерился перейти к чему-то главному, за чем пришел, но я вновь прервал его и попросил назвать какой-нибудь из моих романсов, который он поет с наибольшим удовольствием.
Певец засуетился:
— Ну вот, хотя бы этот... ну как его...
Но я, не дожидаясь, пока он окончательно запутается, тут же пояснил, что потому этим интересуюсь, что никогда не писал романсов!
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Главного театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.