Я был директором Главного театра. Часть 61
Привожу лишь самые достоверные.
... Некто в темно-бордовой рубахе так начал было свою речь:
— Как и Маяковский, я беспартийный...
— Чем хвастаешься! — закричал на него Хрущев, не давая ему продолжить, пояснить, что тот имел в виду, и еще добрых пять минут бушевал на эту тему, с трудом приходя в себя после припадка раздражения.
А тут вскоре другой выступавший сделал неловкое движение в сторону президиума, желая подчеркнуть решительный оборот речи (а может быть, стихотворной фразы?). И опять взрыв негодования:
— Ты кому грозишь? Партии!.. И так все время.
Недалеко от меня сидел И. Г. Эренбург, который про себя, вполголоса, короткими репликами выражал свое недоумение по поводу происходящего. Думаю, что многие испытывали такое же чувство неловкости...
Но главный припадок ярости был впереди, в начале второго дня встречи.
Когда все расселись по местам, дверь комнаты президиума внезапно с треском распахнулась и на кафедру буквально вылетел Никита Сергеевич, сопровождаемый семенящей за ним свитой.
— Холуи империалистических держав, — закричал он с ходу (и это могло быть принято за обращение к собравшимся!), — могут немедленно идти к своим иностранным хозяевам и докладывать обо всем, что здесь говорилось!
Потом, отдав себе отчет в том шоковом эффекте, который вызвала его первая фраза, Хрущев, переведя дыхание, добавил:
— Впрочем, я понимаю, что сразу никто не захочет себя обнаружить, так пусть выйдет через какое-то время, как бы по нужде!..
И тут только до собравшихся дошло, что "мусор из избы" был вынесен и рассказ о событиях первого дня встречи уже услужливо доложен наушниками-добровольцами в некоторые иностранные посольства.
Итак, две встречи Н. С. Хрущева с деятелями литературы и искусства закончились безрезультатно, даже с некоторым взаимным отчуждением. Это тем более достойно сожаления, что после XX съезда КПСС творческая интеллигенция потянулась было к Никите Сергеевичу, в особенности после осуществленных по его инициативе крупных гуманистических акций по отношению к репрессированным Сталиным народам.
Что же касается меня, то впереди, как оказалось, предстояла еще одна короткая встреча с Хрущевым, которая укрепила меня в мысли, что все, что делал Никита Сергеевич, — он делал чистосердечно, с полным убеждением в своей правоте. Однако ему так не хватало культуры и широкой образованности, столь необходимых для руководителя Великой Страны!
А я тем временем, пользуясь затянувшимся "тайм-аутом", оглянусь назад, к событиям середины века, тем более что сегодня я оказался в числе немногих, кому выпало быть участником известного совещания 1948 года, предопределившего, в частности, и мой переезд в Москву.
Особенно часто меня спрашивали, правда ли, что на совещание музыкальных деятелей в ЦК партии, предшествовавшем принятию постановления об опере В. Мурадели "Великая дружба", А. А. Жданов неоднократно подходил к роялю и в подтверждение своих мыслей свободно наигрывал отрывки из различных музыкальных произведений?
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Главного театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.