Я был директором Главного театра. Часть 59
Дух товарищества и творческая атмосфера, царившая в руководстве Российского Союза композиторов, столь благотворно подействовали на меня, что я после долгого перерыва, отданного руководящей деятельности в организациях искусств, в короткий срок создал два крупных симфонических произведения: Третью симфонию ("Симфонию-концерт") и девятичастный цикл "Песни и танцы старой Франции. [Поневоле вспоминается опасливое изречение бывшего моего патрона Н. Н. Беспалова: "Тебе-то что, ты композитор, а что я буду делать?" — сказанное им однажды при обстоятельствах, связанных с риском для служебного положения.]
Но не только восполнению творческой задолженности посвятил я свой "тайм-аут", я постарался использовать его и для освещения некоторых важных событий, вольным или невольным свидетелем которых бывал и которые до той поры оставались как бы за скобками моей вечно кипучей деятельности на посту директора Главного театра.
В частности, обретенное душевное равновесие помогло мне, например, припомнить некоторые обстоятельства первой серьезной попытки Н. С. Хрущева установить контакты с творческой интеллигенцией страны. Для этого летом 1957 года была организована встреча членов Президиума ЦК КПСС с деятелями литературы и искусства на одной из дач (по идее — в непринужденной обстановке!). На встречу были приглашены видные писатели, художники, музыканты — все те, кто олицетворял тогдашние достижения во всех областях советской культуры, передовой ее отряд.
Поначалу все шло как по писаному. Некоторые из нас прибыли на встречу с домочадцами, и мы, гуляя по берегам прудов, глазели — То на членов Президиума, ранее знакомых лишь по портретам, — то на известных мастеров культуры, произведения которых иные из нас "проходили" еще в школьные годы... Видели мы и удочки (уже с наживкой), там и сям разложенные и как бы приглашающие к свободному препровождению времени "по интересам", а в положенный час многие стали все чаще поглядывать на столы, накрываемые на свежем воздухе. Над всем этим сияло чистое небо, и ничто не предвещало грозы...
За обедом члены Президиума, как и полагается хозяевам, разместились на средней — короткой стороне буквы "П", в форме которой были расставлены столы под огромным брезентом (на случай дождя — все же лето). Разговорную часть открыл секретарь ЦК КПСС Дмитрий Трофимович Шепилов, вскоре вошедший в историю внутрипартийной борьбы с приставкой "и примкнувший к ним..." Он сразу же предоставил слово Н. С. Хрущеву.
При всей своей отличной памяти, я не могу сколько-нибудь связно воспроизвести последовательность многочасового разговора Никиты Сергеевича с собранными на встречу деятелями.
Поначалу это были отдельные обращения по именам к членам Президиума. Он то призывал их как бы в свидетели, то взывал к их дружеским чувствам, и даже признавался, что уже успел, по русскому обычаю, слегка подзаправиться... Но рядом сидящие с ним (кроме "примкнувшего") Молотов, Каганович (их он почему-то персонально выделил), да и некоторые другие упорно отмалчивались. Постепенно Хрущев перешел в другую тональность и стал, что называется, нача-лить некоторых мастеров культуры за недостаточную якобы активность и убежденность в пропаганде достижений Советской власти и за уход от больших тем... Трудно было ухватить руководящую нить его крайне расплывчатой, бесформенной речи...
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Главного театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.