Я был директором Главного театра. Часть 74
И вот я решил провести радикальную реформу. Я имел в виду вообще, отказаться от главных в театре — и дирижера, и балетмейстера, и режиссера, заменив их художественными руководителями соответствующих цехов. В чем разница? Прежде всего в том, что художественные руководители не должны были ставить сами, а лишь приглашать в театр самых интересных постановщиков и музыкантов! Ведь главному дирижеру, например, трудно терпеть рядом с собой музыканта такого же, а то и большего калибра! И потому он всегда будет противиться приглашению истинно выдающихся музыкантов на отдельные постановки. Если же главного не будет, смогут вести свои спектакли на равных правах и Светланов, и Рождественский, и Ростропович, и (помечтаем!) тот же Караян!
Первым шагом на этом пути явилось назначение художественного руководителя балета — так как конфликт с Лавровским все обострялся. Назначен был А. Р. Томский. Лавровский же, оставаясь главным балетмейстером, отнесся к назначению с иронией и повторял по всякому поводу: "Ну, а теперь послушаем, что скажет художественный руководитель!" Когда же осенью 1963 года балетная труппа отправилась в Англию, возглавить художественное руководство гастролями, по моей мысли, должен был именно Томский, присутствие рядом с которым Лавровского оказывалось совершенно излишним.
Однако неожиданно для меня группа главных исполнителей балета "Ромео и Джульетта" во главе с Г. Улановой обратилась "на самый верх" — в ЦК, требуя, чтобы гастроли возглавил постановщик самого заметного спектакля гастрольной программы — то есть Лавровский. И вот в театр явился один из замминистров и объявил, что художественным руководителем поездки назначается Лавровский! Должен признаться, что присутствие его действительно оказалось полезным: он хорошо провел репетиции "Ромео и Джульетты" в Англии, что способствовало огромному успеху спектакля.
Но и после возвращения из Лондона я не оставлял своих планов так как новых постановок Лавровский не делал — и, думаю, что уже не способен был сделать, — и труппа продолжала волноваться.
Мою решимость отменить должности главных поддерживало то, что у меня не было и не могло быть личной заинтересованности в принимаемых решениях: я не претендовал на место за пультом, не вмешивался в ход репетиционной работы, не имел никаких родных и близких в коллективе; не было и моих собственных произведений в репертуаре Главного театра. И в то же время за двадцать с лишним лет, проведенных в музыкальных театрах страны, я узнал их работу не только извне, но и изнутри; следовательно, ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что я являюсь в полном смысле слова авторитетным специалистом, но — подчеркиваю еще раз! — специалистом ни в чем лично не заинтересованным, даже в какой-то мере независимым, поскольку не цепляюсь за свое служебное кресло!
Конечно же, первым делом я рассказал о своих планах Е. А. Фурцевой и попросил ее совета и благословения. Она выслушала меня благосклонно, нашла мои доводы убедительными и всецело поддержала мои начинания.
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Главного театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.