Я был директором Большого театра. Часть 95
Мне он так передавал состоявшийся диалог:
— Слушайте, Шагал, вы бы нарисовали и для меня картинку! Шагал, хитро улыбаясь, отвечал:
— А я ведь очень дорогой художник!
И Юрок простодушно передавал мне свои сомнения: "И стоило ли мне за бешеные деньги получить пару скрипачей, играющих на крыше?"
Меня очень смешило, когда в моем присутствии шла торговля Госконцерта с Юроком:
— Плисецкая не поедет за эту цену! — утверждали наши чиновники. — А поедет только тогда, когда ее гонорары сравняются с гонорарами див из других трупп. За 3000 долларов за выступление! За 4000! За 5000!
А мне-то было известно, что все эти тысячи долларов заграбастает Госконцерт, а Плисецкой заплатят 250-300 долларов за выступление - то есть ее здешнюю ставку, переведенную на валюту.
Юрок прекрасно знал эту механику, знал, как мало получает кордебалет, и он постоянно подкармливал артистов сверх контракта — и в его антрепризы любили ездить. (Это еще одна иллюстрация к сказкам о "жадных буржуях"! Мир не видал никого жаднее чиновников — любой Гобсек рядом с ними транжир и кутила!)
Меня Юрок называл Хозяином и, вероятно, угадал во мне специалиста, а не бюрократа — во всяком случае, он старался вести переговоры прямо со мной.
Как-то раз, когда он приехал в Москву, мы беседовали в моем кабинете в театре. Я стал его угощать:
— Соломон Израилевич, чай будем пить?
— Только, пожалуйста, с лимон, — сказал Юрок. Лимонов в то время не было во всей Москве.
— Лимона нет.
— Так пошлите в лавочка напротив!
Я сознался, что в лавочке напротив тоже нет.
— Вы бы мне сказали, я бы из Амерка привез лимон!
Когда Юрок узнал, что мы в Америку привезем "Весну священную", он мне срочно телеграфировал, что у него гениальная идея: он позовет продирижировать "Весной" самого Стравинского!
Я в ужасе представил, что будет на сцене, если не знающий балетных темпов Стравинский встанет за пульт! И немедленно отбил ответ: СЧИТАЮ ПОЯВЛЕНИЕ ЗА ПУЛЬТОМ СТРАВИНСКОГО НЕДОПУСТИМЫМ СНИМАЮ БАЛЕТ С РЕПЕРТУАРА.
Юрок ответил в том смысле, что ну нет так нет, он хотел как лучше, а если нас Стравинский не устраивает — пожалуйста, он согласен без Стравинского.
Из крупных постановок тех лет первой хочу вспомнить "Сон в летнюю ночь" Бриттена. Ставил оперу Покровский, дирижировал Рождественский, художником мы пригласили Н. Бенуа, понравившегося нам по спектаклям "Скалы".
Дело дошло уже до генеральной репетиции, когда раздался звонок от Фурцевой:
— Вы репетируете "Сон в летнюю ночь"?
— Да.
— А что это за произведение?
Я стал объяснять издалека, что вот уже многие композиторы вдохновились причудливой сказкой Шекспира, и вот Бриттен тоже...
— Ну хорошо, а в чем ценность именно этой оперы?
Я понял, что многочисленные советчики нашептали ей что-то о музыке — необычной, с тонкими колористическими нюансами.
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Большого театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.