Я был директором Главного театра. Часть 90
Гирингелли и его команда, наблюдая своего художника, так изложили свое по этому поводу резюме: "Нет, он все-таки русский, а не итальянец, каковым мы его столько лет считали..."
На следующее утро руководители итальянского театра были приняты Фурцевой и провели с ней все намеченные переговоры. Один лишь "Кока-коля" так и не смог внятно объяснить, почему он без толку задержался в Москве, и лишь к концу рейса "Аль-Италии" осознал себя наконец в роли героя рязановского фильма "Ирония судьбы, или С легким паром"...
БОЛЬШОЙ ТЕАТР ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ГАСТРОЛИ В МИЛАН
Как я уже рассказывал, итальянцы закончили свои московские гастроли в конце сентября 1964 года, и уже в самых последних числах этого прекрасного, поистине летнего месяца мы провожали их, облаченных в шапки-ушанки и увешанных балалайками, восвояси, в благословенную Италию.
Однако не так-то просто расстались экспансивные южане со своими московскими собратьями по искусству — за последние дни они все больше входили во вкус встреч в домашних условиях, причем, полагаю, в немалой степени этому способствовал тон, заданный встречей под кодовым наименованием "в ожидании приема у министерши", о которой я уже имел случай рассказать.
Итальянцы быстро сориентировались, что, в отличие от того, к чему они привыкли у себя в Италии, наилучшее познание нравов, обычаев и в особенности достоинств местной кухни в этой парадоксальной России можно получить именно в домашней обстановке; во всяком случае, ближе к окончанию московских гастролей они с энтузиазмом поддержали идею проводов на уровне руководящего состава, но в несколько расширенном против прежнего составе.
Отправиться к нам решили после первого акта. Но еще не дожидаясь антракта, почти на цыпочках появился в ложе Гирингелли и спросил шепотом: "Нельзя ли уехать так, чтобы Караян об этом не знал?" Пожалуй, он даже высказался определеннее: "Чтобы Караян не привязался". Оказывается, Караян откуда-то прослышал о готовящемся домашнем приеме и заявил, что тоже хочет к Чулаки.
Нужно сказать, что еще в Италии я заметил, что Караян подавляет Гирингелли, тот чувствует себя скованно в присутствии знаменитого, но слишком напористого дирижера. И не только Гирингелли. Так что вполне понятно, что веселые итальянцы хотели провести вечер непринужденно и они предчувствовали, что, появись у нас дома Караян, все они окажутся под психологическим прессом.
И вот мы, не дожидаясь конца акта, улизнули из театра не через директорский подъезд, а с другой стороны — через правительственный, где нас уже ждали машины. И вторично наша городская квартира, раздвинувшись за пределы мыслимого, приняла в свое лоно около тридцати экспансивных южан. На этот раз гости были с женами (а один из заместителей Гирингелли — с дочкой, изучавшей русский язык!) и поэтому могли по достоинству оценивать масштабы этого приема и изобретательность хозяйки. Нашему переводчику "Коке-коле" пришлось немало потрудиться, чтобы (в который раз!) передать удивление гостей по поводу умения жены директора русского театра заварить абсолютно итальянский кофе и одновременно удовлетворять их любопытство по части рецептуры тех или иных блюд, не всегда укладывавшихся в привычные гастрономические стереотипы.
Все части книги М. Чулаки "Я был директором Главного театра": 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114.